Прошлый год принес немало испытаний российскому обществу, и сфера благотворительности здесь не стала исключением. Как показал недавний опрос, проведенный командой «Яков и Партнёры», рынок социальной поддержки в России фактически перешел в «режим выживания». Инфраструктурные фонды сейчас, как правило, отказываются от новых проектов и направлений работы и сфокусировались на уставной деятельности. Крупные фонды адресной помощи переориентируются на базовую помощь нуждающимся, а средние и небольшие фонды заняты проблемой выживания и сохранения сотрудников.
Согласно декабрьскому исследованию, в 2022 г. ресурсы, которые выделяются на благотворительность в России, существенно уменьшились из-за сокращения потоков средств от доноров, снижения платежеспособности населения, падения объемов иностранных поступлений и увеличения товарных расходов фондов.
Несмотря на то, что такая модель работы – временная ситуация, сама российская благотворительность уже вряд ли вернется к прежнему состоянию, в том числе в связи с трансформацией запросов общества. Так, например, вопросы экологии постепенно вытесняются более насущными проблемами, такими как помощь инвалидам и их реабилитация. Именно поэтому сейчас крайне важно, чтобы вопрос благотворительности оставался на повестке, ведь то, насколько мы заботимся о других, определяет, каким будет наше общество.
Новая реальность
Одним из основных новых факторов, активно влияющих на сферу благотворительности, стала продолжающаяся атомизация общества. Наш недавний опрос, проведенный совместно с холдингом «Ромир», показал, что психоэмоциональное состояние ухудшилось у более чем половины россиян (53%), а у 21% испортились отношения с родными и близкими. В этих условиях человек менее склонен помогать другим (и тем более незнакомым) людям и больше думает о близком круге, чем об обществе в целом. К этому можно прибавить «вымывание» активной части граждан, которые раньше передавали значительный объем средств на благотворительность, а также занимались организацией самого процесса. Можно с уверенностью констатировать, что отрасль столкнулась с проблемами невиданного ранее масштаба.
Впрочем, несмотря на падение объемов пожертвований от доноров, которые покинули Россию, средний объем разовых и рекуррентных пожертвований от частных благотворителей вырос более чем на 5% в 2022 г. Хотя этот показатель недостаточен, чтобы перекрыть даже рост инфляции, очевидно, что оставшиеся в стране благотворители все еще готовы поддерживать фонды. При этом наибольший прирост в доле благотворителей наблюдается в группах, связанных с событиями 2022 г.: помощь пострадавшим от бедствий и военных конфликтов (+33%), мигрантам и беженцам (+200%) – впрочем, здесь сказывается и эффект малой базы по этим направлениям в предыдущие годы. Резко выросла доля нефинансовой адресной помощи: каждый второй донор в прошлом году передавал вещи, одежду и средства гигиены в центры приема, а каждый третий оказывал адресную помощь конкретным людям. Другими категориями, куда перетекла поддержка, стали дети с инвалидностью и дети, нуждающиеся в лечении (+15,4%).
Судьба благотворительности
В текущих условиях одним из решений может стать переход от традиционной для России финансовой модели благотворительности к ресурсной, которая применяется в Китае и Индии. Корпоративную социальную деятельность можно вполне перевести из разряда «давайте сделаем красивый жест – это будет хорошо воспринято публикой» в разряд нормальной бизнес-практики с понятными метриками направления, механизмом управления эффективностью и операционным управлением, которого не всегда хватало до сих пор. Таким образом, социальные программы и бюджеты, которые сейчас заложены в российских компаниях, могут быть использованы с большей эффективностью. Например, в Индии 70% отчислений, сделанных в рамках корпоративной социальной ответственности бизнеса (КСО), идут на помощь в сфере медицины, образования, регионального развития, экологии, борьбы с бедностью и на ликвидацию последствий стихийных бедствий.
При этом Индия – единственное государство в мире, где обязательства по КСО-выплатам от корпораций установлены законодательно. Ежегодно компании с размером текущей чистой прибыли от 50 млн рупий обязуются выплатить сумму в размере минимум 2% от средней чистой прибыли фирмы за последние три года на поддержку одной из сфер КСО по своему усмотрению. Участие бизнеса позволяет государству охватить более широкий спектр направлений, при этом ожидается, что к 2026 г. общий объем выделяемых на благотворительность средств в этой стране вырастет более чем на 70%. В целом опыт Индии показывает, что корпоративную благотворительность можно сделать высокоэффективной благодаря понятным и рациональным правилам.
Роль государства
На фоне трудностей с корпоративными социальными тратами государственная поддержка благотворительности сейчас, безусловно, актуальна. При этом приходится признать, что в текущих условиях выделение дополнительных средств может быть затруднено. Но даже если не рассматривать федеральные или региональные бюджетные ассигнования, есть достаточно много вещей, которые государство может улучшить прямо сейчас. Одним из подобных примеров может стать принятие законопроектов об инвалидности. Общественные организации долгое время добивались принятия закона о распределенной опеке над недееспособными или не полностью дееспособными гражданами. Госдума одобрила законопроект в первом чтении в 2016 г., но во втором чтении – до сих пор нет. Государство может также ускорить выделение средств на протезы, чтобы нуждающиеся получали их быстрее.
В этом контексте правильным решением станет «склеивание» разных элементов государственных мер поддержки в единую систему и единые «клиентские пути». Такой путь для нуждающегося может состоять из множества элементов и должен длиться полтора – два года минимум, чтобы сохранить социализированного члена общества, и при этом обеспечивать получение необходимых средств реабилитации уже в первые недели после повлекшего потерю трудоспособности инцидента. Сейчас, к сожалению, чтобы пройти этот путь, человек должен бороться с бюрократическими препонами сам, теряя столь драгоценное в этот момент время и веру в социальные институты. Перестроение этого подхода возможно, если инфраструктурные фонды в партнерстве с бизнесом и консалтинговыми компаниями выступят в роли посредников, лоббистов законодательных инициатив и станут движущей силой развития сектора.
Поиск выхода
К сожалению, довольно часто во время кризиса организации переходят в экстренный режим функционирования: стараются сокращать текущие расходы, меньше идут на риск и перестают инвестировать в развитие, после чего им очень сложно вернуться на прежние рельсы и снова делать то, за счет чего они изначально стали лидерами. Для сферы благотворительности это тоже актуально. Поэтому первой задачей для благотворительных НКО будет удержание любыми способами ключевых специалистов, которых они собирали годами и которых будет сложно привлечь заново в эту область.
Вторая задача для благотворительных организаций — проанализировать текущие процессы и понять, как можно максимизировать свою производительность. Так, до наступления кризиса во многих фондах у специалистов, к примеру, работающих в детских домах психологов, продолжительность непосредственной работы с пациентами могла составлять менее 50% от всего рабочего времени. Такой подход уже не может считаться оптимальным: теперь таким сотрудникам важно обеспечить условия, чтобы они занимались непосредственно работой с детьми не менее 80% от всего рабочего времени.
Третья задача состоит в том, чтобы оценить, насколько текущий набор инструментов оказания помощи актуален в условиях атомизации общества и повышения спроса на благотворительность определенного типа, а также как его следует изменить.
У многих фондов остались большие наборы программ, которые следует сократить, оставляя только критически важные, или менять их географию, или подумать об их объединении. К примеру, если у разных регионов есть разные фонды с одной тематикой, то им можно попытаться объединить усилия, определившись с методологией. При этом будет получен положительный эффект благодаря экономии средств на масштабе без потери специализации организаций. Как показывают данные декабрьского исследования, крупные фонды адресной помощи могут начать консолидировать усилия и ресурсы маленьких фондов (в том числе и в регионах) и направлять средства корпоративных фондов на острые проблемы.
Так картина российской благотворительности может измениться в сторону приоритета совместных действий организаций. Это позволит игрокам не конкурировать, а, наоборот, помочь объединить общество в новой реальности. Такой подход крайне актуален, так как в отличие от остальных секторов экономики в благотворительности увеличение числа игроков на рынке обычно приводит к снижению эффективности отдельных организаций.
В качестве примера новых игроков можно выделить различные организации, стихийно вовлекающиеся в поддержку беженцам. Новые игроки, как правило, ориентируются на горизонтальные связи, что помогает им эффективнее мобилизовывать ресурсы. Однако пока это хаотичный процесс, и он проходит мимо традиционных институтов благотворительности, что может негативно сказаться на результате.
В текущем кризисе нет проблем с адресностью мер поддержки, поскольку те фонды, которые давно действуют на рынке, хорошо знают все правила и особенности данной сферы. Сейчас благотворительные организации из-за нехватки ресурсов сталкиваются с непростым и неприятным выбором: распределить объем помощи среди круга людей, которым фирма помогала ранее, снизив уровень поддержки отдельных благополучателей, или переструктурировать формат помощи, чтобы помогать более узкой группе, но на том же уровне, который был ранее и требуется сейчас. В таких условиях существующие благотворительные организации будут принимать тяжелые решения. Но в целом преодоление кризиса в сфере социальной поддержки вполне возможно за счет совместных и целенаправленных действий НКО, бизнеса и государства, а общество уже в ближайшее время сможет получить ответ на вопрос, как оставаться открытыми к проблемам и страданиям других в то время, когда в стране происходят столь масштабные изменения.
Подробнее с результатами исследования можно ознакомиться в презентации.